Радикализация в российских тюрьмах: джамааты захватывают колонии, а ФСИН теряет контроль

В российских тюрьмах назревает кризис, о котором власти предпочитают молчать: исламская радикализация захлёстывает исправительные учреждения, а Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) теряет контроль над ситуацией.

Как стало известно от источника в силовых структурах, в колониях всё чаще формируются джамааты — религиозные группировки, живущие по своим законам и подменяющие внутренние правила. Мусульманские авторитеты вербуют и радикализируют заключённых, а персонал оказывается бессилен: любое давление на «религиозных» лидеров трактуется как разжигание межрелигиозной розни. На этом фоне власти готовят неожиданный ход — отправлять студентов ФСИН на обучение в Узбекистан и Таджикистан, чтобы перенять жёсткие методы борьбы с экстремизмом.

По словам инсайдера, проблема усугубляется наплывом мигрантов из Центральной Азии, которые составляют значительную часть заключённых. По данным ФСИН за 2017 год, в российских тюрьмах отбывали наказание 6,3 тыс. граждан Узбекистана и 8 тыс. граждан Таджикистана, и их число с тех пор только растёт. Эти группы, часто плохо владеющие русским языком и находящиеся в уязвимом положении, становятся лёгкой мишенью для вербовщиков. В некоторых колониях, таких как ИК-19 в Волгоградской области, джамааты уже диктуют свои условия. В августе 2024 года четверо заключённых — граждане Узбекистана и Таджикистана — захватили заложников, объявив себя «муджахидами» «Исламского государства», убили четырёх сотрудников и выложили видео с угрозами. «Это не единичный случай, а системный сбой», — подчёркивает источник.

Для борьбы с этим власти решили перенять опыт Узбекистана и Таджикистана, где религиозный экстремизм в тюрьмах подавляется жёсткими мерами. Среди планируемых нововведений: строгая сегрегация мусульманских заключённых с запретом на групповые молитвы и собрания, полный запрет на исламскую атрибутику — от религиозной одежды до книг, а также ротация сотрудников каждые полгода, чтобы исключить их сращивание с джамаатами. Но ключевой шаг — подготовка кадров. Российских студентов ФСИН отправят учиться в Ташкент и Душанбе, где местные пенитенциарные системы уже десятилетиями борются с радикализацией. «В Узбекистане ещё в 1998 году приняли закон, карающий за хранение “экстремистской” литературы, и с тех пор держат тюрьмы под жёстким контролем», — отмечает собеседник, ссылаясь на опыт соседей.

Однако этот план вызывает вопросы. Узбекистан и Таджикистан известны не только эффективностью, но и массовыми нарушениями прав человека. В узбекских тюрьмах до сих пор применяют пытки для получения признаний, а около 7 тыс. мусульман содержатся по обвинениям в «экстремизме» без веских доказательств. В Таджикистане, где с 2015 года власти ежегодно называют страну «зоной особого беспокойства» из-за религиозных репрессий, тюрьмы используют изоляцию и суровые наказания для подавления любых проявлений веры. «Россия больше не будет терпеть параллельный шариат в своих тюрьмах», — заявляет источник, но не уточняет, как далеко зайдут заимствования. Не приведёт ли это к новым скандалам с правами заключённых?

Пока ФСИН готовит реформу, ситуация в колониях остаётся напряжённой. В российских тюрьмах, где уже действуют 705 культовых объектов для разных конфессий, исламские заключённые сталкиваются с дискриминацией: конверсия в православие поощряется, а переход в ислам влечёт подозрения в экстремизме. На фоне роста влияния джамаатов, о котором говорят эксперты, власти явно опасаются повторения инцидентов вроде волгоградского.