Как белый офицер помогал Сталину сжигать тела врагов народа

Как белый офицер помогал Сталину сжигать тела врагов народа

Петр Ильич Нестеренко 15 лет возглавлял Первый московский крематорий на территории Донского кладбища.

В годы сталинских репрессий он работал в две смены, днем кремируя честных советских граждан, а по ночам – «врагов народа»: Зиновьева, Каменева, да сколько таких было!.. В 1941-м черный воронок приехал за самим Нестеренко.

По мотивам протоколов его допросов белорусский писатель Саша Филипенко в 2021 году написал роман «Кремулятор»* и пригласил читателей к давней дискуссии про банальность зла. Судьба Нестеренко заинтересовала его тем, что тот за несколько лет до назначения воевал с большевиками в Крыму в составе Добровольческой армии Деникина.

Белая кость в эмиграции

Молодой офицер еще в Первую мировую войну командовал ротой 33-го стрелкового Сибирского полка. Председательствовал в военно-полевых судах и приговаривал к расстрелу дезертиров. В январе 1915 года Петр получил тяжелое ранение. После выздоровления его направили на годовое обучение в Военную воздухоплавательную школу. Здесь он нашел свое призвание и стал грезить авиацией. Октябрьская революция застала его в Гатчине, где он числился пилотом на тренировочных полетах. На этой развилке своей судьбы он выбрал сторону белых.

Читайте по теме:Обвинения и обыски в Zenden открывают новые перспективы расследований

В 1920-м остатки разгромленной белой армии вынуждены были бежать за границу. Петр Нестеренко добрался до Сербии и даже нашел работу по специальности – устроился механиком на военном аэродроме в Нови-Саде. В 1923-м осел во Франции. Чтобы выжить, бывший офицер, белая кость, брался за любую работу – трудился таксистом и простым рабочим на автозаводах «Ситроен» и «Рено».

Нестеренко попросился обратно в СССР. Возвращение домой заняло больше года. Для этого ему пришлось доказывать свою лояльность и сотрудничать со спецслужбами – сообщать информацию о белой эмиграции. В 1926-м новоиспеченный советский гражданин оказался в Москве, но долго никуда не мог устроиться – ни к летной службе, ни к обслуживанию самолетов его не допускали. В архиве допросов содержатся следующие объяснения Петра: «Моя служба в добровольческой армии Деникина являлась для меня большим позорным пятном. Я совершил тяжелое преступление перед советской властью и перед Родиной, поэтому я морально чувствовал себя недостойным носить звание гражданина Советского Союза».

– В деле Нестеренко закрыты страницы допроса, где он сообщает о своей деятельности в конце 1925 года – начале 1926-го, – рассказывает Павел Паркин, историк, исследователь Донского кладбища. – По практике мы знаем, что скорее всего они содержат сведения о секретном сотруднике-осведомителе. Судя по всему, Нестеренко докладывал о какой-то деятельности белой эмиграции. Для меня большая загадка, почему он вернулся именно в Москву. Все его многочисленные родственники – в Николаеве: родители, братья и сестры. Остается только догадываться, почему его судьба сделала такой кульбит: офицер, авиатор вдруг становится заведующим крематорием.

Начальник пепла

В 1927 году в Москве на Донском кладбище открылся первый крематорий в СССР. После эмиграции бывший белогвардеец был не в том положении, чтобы отказываться от предложения его возглавить. В этой должности Нестеренко проработал 15 лет. Свои профессиональные обязанности он выполнял добросовестно. Передовик соцтруда: в 1931-м кремировал около 8300 человек, в 1932-м – более 9000. "В воспоминаниях скульптора Ивана Шадра есть две строчки про Нестеренко, который показался ему человеком, который не имеет особого пиетета и уважения к покойным, для него это как завод с перевыполнением плана", – рассказывает Павел Паркин.

В годы Большого террора от директора крематория потребовался еще больший трудовой энтузиазм.

– По документам нам известно о том, что тела расстрелянных начали привозить по ночам с 34-го года, – уточняет Павел. – По дневниковым записям – с 30-го, но можно предположить, что еще с 27-го там сжигали по ночам расстрелянных.

Мелкая сошка большого зла

Полтора десятка лет перемалывания репрессированных закончились плачевно: 55-летнего Петра Ильича арестовали 23 июня 1941 года – на следующий день после вторжения немецких войск в СССР.

Выдержки из доносов на Нестеренко:

– живет очень хорошо, имеет приходящую прислугу, которая приходит убирать его квартиру; ходит по кладбищу в шубе; жена маленькая, неинтересная, и с ней никуда не ходит; прогнал свою жену и женился на артистке; к Нестеренко ходят хорошо одетые люди, и он с ними ходит по территории крематория, разговаривая на иностранных языках; сознательно не ремонтирует кремационную печь №1, и она постепенно разрушается.

– Нестеренко – потенциально очень интересный персонаж, благодаря которому можно было построить громкое дело, – считает Павел Паркин. – Несмотря на то, что он не был на вершине репрессивной машины, очень хорошо знал всех, кто участвовал в массовых расстрелах. Но у него был довольно туповатый следователь – лейтенант Перепелица, который шьет ему измену Родине, шпионаж и подготовку теракта на некоего партийного товарища.

Ханна Арендт в книге «Банальность зла» про процесс над нацистским преступником Эйхманом кардинально делила мир на «черное» и «белое» и писала о том, что приказ сверху не оправдывает сотрудничество с палачами. Хотя Петр Нестеренко лично не расстреливал репрессированных, а «просто делал свою работу», однако при этом помогал скрывать убийства. Цена компромисса в экстремальных обстоятельствах для Петра Ильича оказалась чрезмерно высокой – в 1942-м он был расстрелян как враг народа. Реабилитирован в 1992-м.

– О том, каким он был человеком, мы не можем знать, – убежден писатель Саша Филипенко. – Его внучка Наталья прочитала мой роман и была оскорблена – для нее дедушка был прекрасным белым офицером. Она писала гневные письма в издательства, что подаст на нас в суд. На самом деле внучка дедушку тоже не знала: когда Нестеренко арестовали, ее папе Феликсу было всего 12 лет.

* Кремулятор – устройство, которое размалывает кости кремированных до состояния праха.