Неуловимая нефть: сможет ли Казахстан отсудить 150 миллиардов долларов у инвесторов Кашагана?
Слово «Кашаган» с казахского можно перевести как «неуловимый». И в каком-то смысле название месторождения предсказало историю его разработки: в проект вложили рекордные инвестиции, экономическая отдача от которых оставляет желать лучшего.
Почему разработка Кашагана привела к затяжной тяжбе между властями РК и иностранными инвесторами — и есть ли у Казахстана шансы выиграть это разбирательство.
В апреле стало известно, что власти Казахстана увеличили сумму исковых требований к разработчикам нефтяного месторождения Кашаган до 150 млрд долларов — они хотят компенсировать упущенную прибыль. Ранее власти рассчитывали взыскать с консорциума NCOC, оператора Кашагана, 15 млрд долларов — но впоследствии включили в эту сумму потери прибыли от потенциальной продажи нефти, которую инвесторы обещали предоставить в распоряжение правительства.
Бумажные завалы вместо золотых гор
Неоднократный перенос сроков реализации проекта стал главной проблемой «неуловимого» Кашагана. Казахстан (вместе с оптимистично настроенными иностранными инвесторами) рассчитывал на золотые горы и быструю прибыль. Вместо них как власти, так и NCOC получили вместо доходов бумажные завалы — сначала постоянные перекраивания контракта, а потом и международный арбитраж.
Кашаган. Фото: Psa.kz
В далёком 1997 году всем казалось, что проект разработки Кашагана обречён на успех. Ещё до его запуска стало ясно, что нефть в этом районе есть — месторождение время от времени саморазливалось, в его районе часто обнаруживали большие нефтяные пятна. При бурении первой разведочной скважины в 1999-м надежды на сверхприбыли от этого месторождения были очень велики. Предвидеть последующие сложности было невозможно.
«Никто не мог оценить все риски. Состав нефти с высоким содержанием сероводорода оказался большим неприятным сюрпризом. Я помню слова первого генерального директора консорциума Кита Далларда из компании Shell. Пока у всех была эйфория после открытия 15-го в мире по запасам нефти и газа уникального месторождения и надежда на „кувейтизацию“ Казахстана, он совсем не разделял этот оптимизм. Помню слово в слово, что он сказал: если половина расходов пойдёт на решение вопроса с утилизацией газа и сероводорода, то проект обречён на убыточность», — вспоминает аналитик нефтяной отрасли Артур Шахназарян.
По условиям контракта на разведку месторождения инвесторам давали четыре года, на оценку запасов — два, и ещё четыре года — на опытно-промышленную разработку. Ожидать первую нефть всего через четыре года после разведки и оценки было опрометчиво. И чем дольше шла разработка Кашагана, тем яснее становилось, что первую нефть к 2008 году получить невозможно.
Бочки с нефтью. Фото: Elements.envato.com
«Сразу после открытия Кашагана, когда стало ясно, что состав нефти, геологические условия, логистика — совсем иные, контракт надо было переписать под открывшиеся обстоятельства. Но никто не стал об этом заикаться. Политика „переиграла“ реальную экономику проекта, а экономика проекта — это данность, которую не обманешь. Кашаган был изначально обречён на сложности», говорит Артур Шахназарян.
В первый раз консорциум нарушил обещания по началу добычи нефти на Кашагане в 2008 году. Тогда конфликт урегулировали, подписав дополнительное соглашение. Его условия предусматривали, что в обмен на перенос сроков по добыче первой нефти с 2008-го на 2013 год консорциум пойдёт на уступки. Долю КМГ в проекте увеличили с 8,33% до 16,81%, а правительство Казахстана оставило за собой право не признавать расходы консорциума возмещаемыми затратами, если коммерческую добычу нефти не начнут до 1 октября 2013 года.
«Проект по разработке Кашагана затянулся — как по срокам, так и по бюджету. Несколько раз его операционная модель менялась. В конечном счёте пришли к тому, что все акционеры в виде консорциума утвердили единого оператора и сейчас по этой модели работают. Ранее один акционер отвечал за бурение, другой — за офшорные проекты, третий — за наземные, четвёртый — за социальные, и так далее. При такой схеме было очень сложно контролировать расходы. В 2008 году внесли изменения в СРП — увеличили стоимость первой фазы проекта. Тогда Казахстан дополнительно ввёл роялти, которое зависит от мировых цен на нефть. Операторы обязались добыть нефть до 2011 года — а иначе добровольно выплачивать штрафы», — объясняет Нурлан Жумагулов, директор общественного фонда Energy Monitor.
В 2013 году добычу на Кашагане практически запустили. Но радость оказалась недолгой: через пару месяцев от высокого содержания сероводорода труба, по которой шёл газ, треснула. Консорциуму пришлось заново строить трубопровод. А затраты 2013-2016 годов уже не должны были возмещать за счёт доходов с будущей нефти.
Вид на Кашаган с воздуха. Фото: Planet Labs, Inc. / Wikimedia Commons, CC BY-SA 4.0
«Львиная часть суммы претензий приходится именно на этот отрезок времени — с 2013 по 2015 годы. Все расходы консорциума правительство РК не признаёт в качестве инвестиций. Ещё часть не признаваемых сумм возникла в результате деятельности контролирующей структуры, ТОО „PSA“. Ряд проведённых тендеров консорциума ТОО „PSA“ признала недействительными. Позиция же иностранных инвесторов — это „непризнание права на непризнание“. Расходы были реально произведены, и по условиям контракта они должны подпадать под возмещение», говорит Артур Шахназарян.
Вероломный сероводород и нарушенные обещания
Именно с отсрочкой начала добычи на Кашагане связано появление той огромной суммы в 138 млрд долларов, которую Казахстан сейчас требует с NCOC. Власти считают, что раз они не получили обещанную нефть в срок, то вправе не признавать расходы инвесторов. Проблема в том, что исходный контракт не содержит положений о признании или непризнании расходов со стороны государства. А арбитраж в Женеве, скорее всего, будет исходить из условий изначального соглашения.
«На Кашагане присутствуют мировые, известные инвесторы — Shell, Exxon Mobil, Inpex. Но они столкнулись с суровыми условиями Казахстана. Каспий зимой замерзает. На месторождении Кашаган высокое содержание сероводорода — около 18%, высокое пластовое давление. И всё это необходимо добыть на море, потом протащить по нефтепроводу на сушу, потом уже экспортировать через Россию на морской терминал КТК. Это всё влечёт огромные затраты. Чуть позднее акционеры столкнулись с тем, что Каспийское море мелеет — проводили дноуглубительные работы на сотни миллионов долларов, начали покупать суда на воздушной подушке. Но эти суда очень сильно шумят. Многие экологи считают, что они отрицательно влияют на флору и фауну Каспия, и выступают против их использования. Сложно винить акционеров, но затраты выросли, и Казахстан здесь тоже прав: мы так и не получили «большую нефть». Нурлан Жумагулов
У Казахстана есть веские основания для претензий. Президент Касым-Жомарт Токаев неоднократно поручал представить план полномасштабного освоения месторождения Кашаган. Но акционеры этого так и не сделали. Они уверяли, что построят газоперерабатывающий завод мощностью 2 млрд кубометров — и это обещание также не выполнили.
Добыча нефти. Коллаж Orda.kz
Когда строительство ГПЗ сорвалось, Казахстан решил создать это предприятие самостоятельно. Сейчас власти ведут переговоры с потенциальными инвесторами из Катара, а ориентировочная мощность выросла до 2,5 млрд кубометров. Но вопрос о том, кому предстоит строить завод, остаётся спорным: к проекту ещё могут вернуться действующие инвесторы. И время работает не в пользу Казахстана.
«Подводя промежуточные итоги работы инвесторов на Кашагане, можно сказать, что они могли бы всё сделать лучше — но уже поздно. Более 20 лет разрабатывают месторождение. Сейчас нужно смотреть вперёд: что потратили — то потратили, а смогут ли они отбить эти инвестиции?» — считает Абзал Нарымбетов, бизнес-аналитик и автор Telegram-канала Energy Analytics.
Юридический нонсенс
Артур Шахназарян считает, что шансы Казахстана выиграть арбитраж против NCOC — довольно скромные. По первой категории претензий, связанной с нарушениями сроков по началу добычи нефти, позиция властей выглядит заведомо проигрышной. Несколько выше вероятность, что удастся доказать наличие нарушений со стороны консорциума при проведении тендеров.
«Если есть действительно грубые нарушения тендерных процедур, и консорциум не стал их исправлять, несмотря на выдвинутые претензии, — тогда есть некоторые шансы для юристов от Республики Казахстан в Женевском арбитраже», полагает Артур Шахназарян.
Эксперт указывает и на другой «подводный камень» в разбирательстве Казахстана с NCOC. Дело в том, что правительство РК фактически судится с собственной национальной компанией. Ведь «Казмунайгаз» тоже входит в состав акционеров и состоит в консорциуме.
Флаги КМГ и Казахстана. Фото: Kmg.kz
«Это юридический нонсенс. По сути, Казахстан судится с самим собой. Собственно, поэтому ТОО „PSA“ вывели из состава нацкомпании КМГ в последние годы и приравняли в качестве отдельной структуры к Министерству энергетики РК. Исправляли юридическое противоречие под арбитраж, но получилось ещё хуже. Теперь ТОО „РSA“ —это непонятная структура, не прописанная в условиях проекта», — говорит Артур Шахназарян.
Абзал Нарымбетов также невысоко оценивает шансы Казахстана на получение полной компенсации в 150 млрд долларов. По его словам, судебный процесс между NCOC и властями вряд ли приведёт к уходу иностранных инвесторов — те вложили слишком много средств, чтобы просто так покинуть проект даже без намёка на прибыль. Получить (точнее, увеличить) долю государства в проекте, как это произошло в 2010 году на Карачаганаке, тоже вряд ли удастся: такая попытка приведёт к ответной юридической реакции, и судебная тяжба станет бесконечной. А крупных судебных процессов с иностранными компаниями Казахстан пока что не выигрывал, вместо денег получая репутационные издержки (как в случае с вялотекущим «делом Стати»).
Нурлан Жумагулов более оптимистичен. Он полагает, что у Казахстана есть шансы выиграть арбитражное разбирательство по Кашагану, хотя не берётся оценивать сумму недополученной прибыли, которую стране реально могут возместить.
Прибыль от торговли нефтью. Фото: Elements.envato.com
«На самом деле по Кашагану ситуация у нас более-менее хорошая. Арбитраж всегда выслушивает обе стороны, находит какую-то золотую середину — и эта золотая середина, на мой взгляд, будет всё-таки ближе к позиции Казахстана по Кашаганскому проекту. Условно говоря, 70 на 30%. Это нормальный процесс, тем более что речь идёт о невозмещаемых затратах, которые охватывают период с 2010 по 2019 годы, и есть ещё невозмещаемые затраты с 2019 года», — отмечает Нурлан Жумагулов.
Сейчас на Кашагане добывают около 400 тыс. баррелей нефти в сутки. Добычу усложняют природные условия, технические проблемы и многочисленные накладки, хотя инвесторы NCOC во главе с итальянской Eni полагают, что этот показатель можно довести до 1,5 млн баррелей в сутки. За время эксплуатации Кашагана на месторождении добыли 105 млн тонн нефти общей стоимостью порядка 65 млрд долларов. Это вдвое меньше той суммы, которую Казахстан сейчас требует от NCOC.
Станет ли Тенгиз вторым Кашаганом?
Ещё один казахстанский нефтяной долгострой — «проект будущего расширения» (ПБР) на Тенгизе, который планирует реализовать компания Chevron. В марте стало известно, что его стоимость достигнет 48,5 млрд долларов.
«Полномасштабный запуск проекта по расширению предприятия „Тенгизшевройл“, известного как проект будущего расширения, отложили до второго квартала следующего года. Проект значительно вышел за рамки изначального бюджета в 37 млрд долларов, а дату его предполагаемого завершения, первоначально назначенную на середину 2022 года, уже переносили дважды», напомнило по этому случаю агентство Bloomberg.
Резервуар для хранения нефти. Фото: Elements.envato.com
По словам Нурлана Жумагулова, ПБР на Тенгизе — самый капиталоёмкий в мире, его бюджет составляет 47-48 млрд долларов. Он должен увеличить добычу нефти в Казахстане на 12 млн тонн в год. Кроме того, проект предусматривает создание установки по закачке сырого газа обратно в пласты для поддержания давления, которое ежегодно падает. Эксперт указывает, что в целом проект должен позитивно повлиять на бюджет Казахстана — после запуска ПБР налоги на «Тенгизшевройл» должны удвоиться, а следовательно, вырастет и прибыль «Казмунайгаза», который имеет в проекте 20%-ную долю. Нурлан Жумагулов уверен, что в перспективе ПБР должен повысить ВВП Казахстана примерно на 2%.
Другой вопрос — в том, не станет ли ПБР на Тенгизе «вторым Кашаганом». На фоне арбитражного разбирательства между Казахстаном и NCOC возникают опасения, не возникнут ли у властей разногласия уже с «Тенгизшевройлом». И не обернётся ли «будущее расширение» настоящим пшиком.
«Проект будущего расширения» на Тенгизе — это не тупиковая затея. Мне кажется, инвесторы не ожидали, что он окажется настолько затратным и долгим. На то есть свои причины, связанные с логистикой, с управлением, да и сами инвесторы заинтересованы в том, чтобы больше тратить — это позволит им потом возместить больше денег, а Казахстану меньше достанется. Чем больше затрат у инвесторов, тем хуже для Казахстана», — резюмирует Абзал Нарымбетов.
Беги, инвестор, беги
По словам отраслевых экспертов, переговоры о возможной передаче прав на разработку казахстанских месторождений новым инвесторам сейчас не идут. Пока что ни одна из иностранных компаний не заявляла о выходе из нефтяных инвестпроектов в Казахстане. Когда срок лицензий у действующих инвесторов истечёт, приоритетом на добычу нефти сможет воспользоваться «Казмунайгаз». Но произойдёт это далеко не скоро.
Коллаж Orda.kz
Срок контракта по разработке Тенгизского месторождения истекает в 2033 году, и по вопросам его продления переговоры планируют начать в 2028-м. Лицензия на разработку месторождения Карачаганак действует до 2037 года, на разработку Кашагана — до 2041-го. Этого времени достаточно, чтобы обсудить все условия реализации проектов и найти оптимальный подход к работе с иностранными инвесторами.
«Контракт по условиям соглашения о разделе продукции (PSA или СРП) по Северо-Каспийскому проекту истекает в 2041 году. Так что до момента, когда срок действия лицензий истечёт, у иностранных инвесторов ещё 17 лет. А в принятой NCOC „Концепции полного освоения Кашаганского месторождения“ сроки четвёртого расширения добычи расписаны и вовсе до 2054 года. Этот этап проекта предусматривает строительство четвёртого завода по подготовке нефти и газа (пока имеется только одна такая установка)», говорит Артур Шахназарян.
Но в условиях, когда ещё не сняты вопросы по первому этапу проекта, у консорциума нет оснований для того, чтобы заниматься следующими — в том числе строить завод второго поколения.
«Проект очень сложный. Акционеры до сих пор не могут решиться на реализацию второй фазы Кашагана, потому что общие инвестиции уже превысили 60 млрд долларов. Если они такие же средства внесут в этот проект, а контракт у них заканчивается в 2041 году, не факт, что они смогут отбить вложенные инвестиции», — указывает Нурлан Жумагулов.
По словам Артура Шахназаряна, официальной Астане надоело иметь дело с конгломератом международных нефтяных корпораций, которые не могут согласованно вести единую разработку и порой противоречат друг другу. По его версии, за счёт давления на NCOC власти Казахстана рассчитывают сыграть на внутренних разногласиях между участниками консорциума.
Фото: Elements.envato.com
«Противоречия между членами консорциума были с самого начала. К примеру, компании Shell и Exxon Mobil при выборе места для второго завода по подготовке нефти и газа остановили выбор на Тенгизе, а компании Eni и Total хотят его построить вблизи первого — на Карабатане, в районе посёлка Западный Ескене. С управляемостью в проекте всё довольно сложно. Сейчас там семь участников, и каждый из них вправе наложить вето на каждое решение в проекте, что создаёт большие сложности». Артур Шахназарян
По оценке экспертов, при сохранении объёмов добычи затраты участников NCOC окупятся ориентировочно к 2036 году. Это значит, что на извлечение прибыли консорциуму останется менее шести лет. А если расширять проект дальше, то высокое вознаграждение для инвесторов все равно придётся сохранять. И убедить иностранные компании «разбежаться» с Кашагана, чтобы им не платить, не удастся.
«Кашаган — уже самый дорогой по расходам проект в мировой истории нефтяной промышленности. Таких инвесторов с длинными деньгами, обладающих нужными технологиями, найти будет крайне затруднительно. Участникам проекта нужно не выяснять отношения в арбитражах, а выходить на комплексные переговоры. Больше толку будет. Но раз уж нашла коса на камень, то или камень расколется, или коса разломится», резюмирует Артур Шахназарян.
Читайте по теме:
