Ледяное убийство на острове Врангеля

На острове Врангеля убили врача-полярника, защищавшего эскимосов. Убийц назвали «пещерными антисемитами» и приговорили к расстрелу. А через 50 лет вдруг посмертно оправдали.

Когда летом 1934 года из Москвы торжественно отправляли группу полярников на остров Врангеля, мало кто думал, что зимовка закончится так: странной смертью одного участника, двумя расстрельными приговорами и одним из самых громких судебных процессов того времени, на котором обвиняемых в числе прочего назовут «пещерными антисемитами».

Следователь Лев Шейнин, который вел это дело, описывал отправку экспедиции: «Шла обычная вокзальная суетня. Уезжающие смеялись, давали адреса и обещали писать. Врач Николай Львович Вульфсон был в этой партии зимовщиков. С ним ехала жена Гита Борисовна Фельдман, тоже врач. Оба они ехали в Арктику и были полны надежд и планов. Большая интересная работа, далекий Север, необычная обстановка зимовки радостно волновали Вульфсона и его жену». Через полтора года с того момента перед Шейниным сидела «исхудавшая вдова, вконец измученная женщина», которая рассказывала «о кошмарных подробностях событий на острове Врангеля и гибели своего мужа».

Фельдман утверждала, что почти сразу по прибытии на остров у ее мужа начался долгий конфликт с начальником Семенчуком. Тот, по словам Фельдман, устроил на острове настоящую тиранию. Он запер склады с продовольствием и спровоцировал голод среди местных эскимосов, которых на острове было 70 человек. Подхалимы-помощники Семенчука устраивали у туземцев поборы и – совсем дикость! – насиловали их дочерей. Фельдман сообщила о двух таких случаях и добавила шокирующие подробности: якобы перед насилием помощник Семенчука по фамилии Старцев «натирал половые органы девочек снегом». Когда же матери молодых эскимосок пришли жаловаться, Семенчук не стал их слушать.

Читайте по теме:Бандитский Петербург: Как друзья Ротенбергов контролируют ритуальный бизнес в Ленинградской области

Для других «несогласных» он устроил тюрьму-карцер в помещении бани. Людей держали внутри по двое-трое суток, баню не отапливали – а во время полярной ночи температура на острове могла опускаться до минус сорока градусов. «Вооруженный Семенчук грозно расхаживал по зимовке и всегда напоминал: “Все права имею, вплоть до расстрела. Непослушания не потерплю. Тут я хозяин. Я – суд, прокуратура, погранохрана. Я – всё”», – так описывал происходящее со слов Фельдман следователь Шейнин.

Конфликт между Вульфсоном и Семенчуком стал еще жестче, когда «начальник острова» запретил эскимосам охотиться на моржей и нерпу: это был их единственный способ сделать запасы еды на зиму. Вместо этого он занял местных работами по погрузке и перетаскиванию ящиков с прибывшего парохода. Из-за того что эскимосы пропустили забой моржей, к зиме у них начался голод – люди стали умирать. У полярников был запас еды на складе, но Семенчук наотрез отказался им делиться – хотя, по инструкции, должен был.

Официальной целью экспедиции были научные работы: полярники писали в дневниках, что насобирали, например, «множество костей мамонта». Неофициальная и главная цель – советское присутствие на острове в Северном Ледовитом океане, на территорию которого еще десять лет назад претендовали США и Канада. Руководитель первой зимовки на «Врангеле» Георгий Ушаков говорил, что для закрепления на острове необходимо «завоевание авторитета у эскимосов»: «Нужно было показать, что большевик – друг эскимоса, а не враг, не колонизатор, не купец».

«Некоторые зимовщики говорили Семенчуку: “Обрати внимание на голодающих, помоги”. Он же в ответ: “Эскимосы лодыри, чего им помогать”. Люди ему опять: “У них мяса не осталось свежего”. А он: “Да им свежего и не нужно, пусть тухлое едят”», – рассказывал, опираясь на показания свидетелей, прокурор Вышинский.

Врач Вульфсон потребовал от Семенчука открыть склады. Помощник Семенчука Старцев посоветовал начальнику не слушать врача: «Потому что они – жиды, и слушать их вообще нельзя». Тогда Вульфсон пригрозил, что сообщит о действиях Семенчука на материк. Именно эта угроза и решила судьбу ее супруга – полагала Гита Фельдман. Сам Семенчук рапортовал в телеграммах, что «эскимосы мрут от тифа» – позже следствие скажет, что из-за сильных морозов возникновение подобной эпидемии было невозможно.

25 декабря 1934 года Семенчук вызвал Вульфсона и приказал ему выехать на нартах в противоположный конец острова. Семенчук сообщил, что получил вызов от больных эскимосов. Проводником Вульфсона в этой поездке он назначил своего ближайшего помощника Старцева. Врач заподозрил неладное. Перед выездом он написал записку жене, ее текст приводит следователь Шейнин: «Всем, всем, всем. В случае моей гибели прошу винить в этом исключительно начальника зимовки Семенчука. Подробности расскажет моя жена Гита Борисовна Фельдман. Последний привет сыну Володе. Врач Николай Вульфсон».

Читайте по теме:Организованная преступность как инструмент враждебных государств: Турецкая мафия и ее роль в тайных операциях

26 декабря Вульфсон и Старцев выехали «к эскимосам». Через несколько дней Старцев вернулся один и сообщил, что «потерял доктора в дороге». Зимовщики, как сообщал Шейнин, нашли тело врача, спустя несколько дней. У Вульфсона был сломан нос и проломлен череп. Старцев объяснял, что «доктор был пьян, имел при себе много спирта», и когда они разминулись в дороге, так как ехали на разных нартах, вероятно, на полном ходу упал с саней и ударился головой.

Уже потом, на суде прокурор Вышинский сошлется на результаты экспертизы: когда началось следствие, тело Вульфсона эксгумировали и исследовали. По словам Вышинского, экспертиза выявила наличие ссадин на запястьях Вульфсона – как если бы его перед смертью связали, а также доказала, что травмы не могли быть вызваны падением – что это следы ударов тяжелым предметом.

Все попытки Фельдман сообщить о вероятном убийстве супруга на Большую землю Семенчук пресекал, задерживая отправку ее телеграмм и писем. Следствие заявляло, что он хотел избавиться и от вдовы врача. «Снял ее с довольствия. Запрещал зимовщикам и туземцам посещать ее квартиру. Ей было отказано в топливе, хотя она лежала больная, с высокой температурой. Уголь приходилось красть для нее другим зимовщикам, потому что Семенчук запретил его выдавать “жидовке”. Наконец, он издал приказ о ее высылке “в отдаленную часть острова”. Но тут зимовщики впервые оказали сопротивление Семенчуку. Они отказались вывозить Фельдман, понимая, что это прямое убийство», – писал Лев Шейнин.

О злодеяниях Семенчука на Большой земле узнали через охотника-эскимоса Таяна. Той зимой во время голода у него умер сын, которого полярники звали Володькой, на русский манер. Через знакомого летчика Таян передал письмо бывшему начальнику зимовки товарищу Минееву, которого очень уважал. В нем он на ломаном русском языке пожаловался на то, что происходит. Вскоре Семенчука сняли с должности и доставили в Москву. Весной 1936 года начался громкий судебный процесс над ним и Старцевым.

Следователь Шейнин писал: «Уже в конце следствия, видя безнадежность своего положения, Семенчук объявил себя марсианином. Его перевели в тюремную больницу. “Вчера опять получил радиограмму с Марса, – сосредоточенно говорил он врачу, – все благополучно. А тут у меня арестовали всех родных и знакомых. Сто человек сидит”». В свою очередь, Старцев, по словам Шейнина, «притворялся простачком, делал вид, что не понимает вопросов, и всячески пытался изобразить из себя “дитя природы”».

23 мая 1936 года Верховный суд приговорил обоих к расстрелу. Приговор привели в исполнение через четыре дня. Казалось бы, здесь и конец истории – но неожиданно она получила продолжение полвека спустя.

В 1989 году Семенчука и Старцева вдруг реабилитировали. Обвинение против них сочли недоказанным, а само дело, наспех проведенное в разгар репрессий, – шитым белыми нитками. Выяснилось, что экспертизу тела Николая Вульфсона проводил неопытный врач, свидетели постоянно путались в показаниях, а вдобавок в дело вмешался политический мотив. Семенчук в прошлом был героем Гражданской войны, работал в советском полпредстве в Персии. Появилась версия, что этим процессом его, как и многих других героев Гражданской, хотели «убрать» как неугодного.

Объяснили и причину «скупости» Семенчука, когда он отказался выдать еду со склада голодающим эскимосам. Поставки еды предыдущим зимовкам неоднократно срывались из-за погоды и льдов – вероятно, Семенчук экономил провизию, потому что всегда держал в голове этот сценарий.

Еще на процессе 1936 года один из защитников обвиняемых заявлял: «По этому делу мы имеем огромное количество предположений и целый ряд подозрений, но неопровержимых, подавляющих и убеждающих улик нет». Реабилитация Семенчука и Старцева, а также новые подробности этой истории означают, что скорее всего, мы уже не узнаем правду о смерти еврейского врача Николая Вульфсона. Этот «полярный детектив» навсегда останется с открытой концовкой.

Автор: Михаил Блоков; jewish.ru